Отрывки из книги Александра Верникова с интересным названием "Дедушка Мухомор и мальчик Бананан или Грибники-шкурники".
О цветовом аспекте мухомора
Таким образом осуществлен возврат - вполне в духе опытного грибника, ибо грибы ищутся и собираются именно при "хождении кругами" и "кружении на месте" в темном лесу - к тому, чем красен наш лес, чем он, иначе-синонимически говоря, украшен, красив; к волнующе и тревожаще красному цвету мухоморов. Рассмотрим же с максимальным вниманием сей - бросающийся в глаза первым - цветовой аспект мухоморов, точнее цветовой аспект воздействия мухоморов на людей.
Красный - как известно из теории цвета и из практики, будучи одним из самых основных, изначальных цветов спектра, т.е. таким, который невозможно получить путем смешения других "красок мироздания", является, можно сказать, цветом Божественным. Издавна красный считается цветом царским, символизирующим высшую власть - монаршии мантии были именно красного цвета. (Разновидность мухомора с коричневой шляпкой выделяют в отдельный вид, называемый Королевским мухомором /Amanita regalis/. Иногда его считают лишь разновидностью красного мухомора и называют Amanita muscaria var. umbrina, т.е. коричневый вариант красного мухомора). Красна и основополагающая жидкость человеческого организма - кровь. Т.е. снаружи человек бел, а внутри красен. Мухомор - наоборот. Это, конечно - по принципу дополнения - привлекает "стороны" обоюдно. Далее, из той же теории цвета: красный является дополнительно-контрастным цветом к зеленому, точно так же как белый к черному или желтый к синему. Применительно к господствующему зеленому цвету наших лесов и травянистых полян-опушек, это означает просто то, что мухоморы прямо-таки бросаются в глаза, сразу, издали заявляют о себе так, что невозможно не заметить, зовут так, что мимо трудно пройти, не остановившись, пленяют взор.
Более того, если взять идиому "темный лес" в таких устойчивых выражениях, как "жизнь - это темный лес" или "природа для нас - темный лес", то яркие, различных оттенков красного - от оранжевого до бордового - большие, заметные грибы будут служить чем-то вроде "огоньков в ночи", привлекающих внимание и сулящих если не прояснение-просвещение-просветление, то перемену и отдых, по крайней мере. И одновременно они служат "красным цветом", т.е. "стоп-сигналом" для нас, привыкших ориентироваться в городе по светофорам на опасных перекрестках (кстати то, что слово Светофор является несомненным дублетом слова Люцифер, мало кого смущает, даже самых набожных людей).
Иначе говоря, наше внимание-восприятие и воспитание делают так, что мухоморы как бы сигналят нам, людям, находящимся или оказавшимся в неведении-растерянности в "темном лесу": "Стоп! Обрати на меня внимание, верь собственным глазам. Склонись ко мне, подними меня до себя. Может быть я тебе что-то проясню".
Коротко о действии и эффекте мухомора
Те же, кто отважатся попробовать мухомор, дабы выйти из "порочного круга", должны знать, что мухомор - гриб не только видный, но и честный: если съесть в сыром виде один-два гриба (чего все же лучше не делать), может просто начать поташнивать и, либо окончится рвотой, либо благополучно бесследно минует (вся "картина отравления", приведенная ранее в сноске, по книге "Наркотики и яды" является вопиющим несоответствием действительности или, по крайней мере, огромным преувеличением, будучи, видимо, следствием элементарного незнания, за которым опять же стоит боязнь перешагнуть табу-наговор о мухоморе) и вслед за этим, часа через два наступит подъем энергии, легкая эйфория (отдаленно похожая на алкогольное опьянение, но без дури и всех неприятных сопутствующих, побочных эффектов и последствий спиртопития), которая может длиться от 4 до 12 часов, а у особо восприимчивых людей - до 24 часов. У некоторых, при опущенных веках могут ожить "образы" и сны будут чуть ярче, глубже и сильнее обычного. Кроме того обостряются рецепторы - особенно вкусовые, обонятельные и слуховые, именно в таком порядке - любая пища будет казаться невероятно вкусной, "райской", и съесть ее можно будет больше обычного, наслаждаясь каждым кусочком, каждой порцией. Во всем теле появится дополнительная сила при легкой поверхностной анестезии. Координация движений в дозах не являющихся крайне высокими (10-12 грибов и более) не нарушается. На следующий день, после пробуждения ото сна, который внешне ничем не отличается от обычного, всякое похмелье отсутствует и на целый день может сохраниться повышенная энергия. Желания тотчас повторить "опыт" не возникает.
О галлюциногенных свойствах мухомора
Здесь уже не раз отмечалось, что слухи о галлюциногенных свойствах мухомора, равно как и о его ядовитости сильно преувеличены. Повторюсь - чтобы иметь "галлюцинации" нужна весьма и весьма высокая доза, которой даже при желании не всегда удается достичь (время сбора, место, почва, характер леса, молодость-старость грибов плюс множество других "вводных", установить и учесть которые довольно сложно). Однако характерные и "самые лучшие" свойство этого гриба проявляются уже при малых и средних дозах: 1-2-3 небольших шляпки. Я имею ввиду уже описывавшийся прилив энергии, которую можно направить куда угодно, ибо она находится под контролем воли и разума, появление дополнительной физической силы (которая не является иллюзорной и не обманывает человека относительно его возможностей, как это бывает - по свидетельствам - от ЛСД, т.е. не возникает желания летать, выпрыгивая из окон высоких этажей, останавливать пальцем поезда и т.п.), ровная эйфория при обострении и "облагораживании" обоняния, слуха и вкуса, повышение приемлемости миропорядка одновременно - и это парадоксально - с усилением положительной оценки собственной личности, проступание в "себе и в мире" черт красоты, черт прекрасного, состояние глубокого внутреннего покоя - как от созерцания красоты-порядка вокруг, так и от сознания собственной красоты-силы. Никакого опийного "эскапизма", кокаинового "петушения" или гашишной быстрой смены модусов восприятия - от блаженства до страха. И все это может длиться от 4-х до 24 часов с вышеописанной небольшой дозы, в зависимости от субъективной восприимчивости воспринимающего. Эффект, как указывалось, может быть продлен, если человек пьет собственную мочу (или, в случаях высокой "продвинутости", исключительной близости-доверительности - мочу других участников "церемонии", что само по себе заряжает новыми братско-сестринско-племенными смыслами). Координация при умеренных дозах не нарушается, так что можно заниматься практически любой деятельностью.
О символизме в сказках и литературе
В этой связи могут по-особому заиграть два эпизода из произведения другого классика русской словесности, из пушкинской поэмы "Руслан и Людмила" (ведь упорно считается, что Пушкин был не просто эзотерически "одарен" как стихийный гений, но и "реально" был посвящен в различные тайные общества типа масонов и розенкрейцеров). Я имею ввиду, во-первых, эпизод с гигантской головой, торчащей из земли, которую Руслан срубает мечом и получает волшебную силу, а во-вторых, эпизод с Черномором (или, может быть, ЧерМномором, т.е. Красно-мором) и его командой из 33-х "витязей прекрасных"), которые появляются из пучины в "чешуе как жар горя".
Другие классические сказочные сюжеты при рассмотрении их с соответствующих позиций, могут оказаться тоже в изрядной степени "мухомористыми". Взять хотя бы "Красную шапочку". В нашем столетии этой сказке обычно дается фрейдистко-фаллическая интерпретация - и это неудивительно, поскольку сам Фрейд был знаком, кроме алкоголя, только с опиумом и кокаином. Однако сохраняя откровенную, несравненную даже с грибами-красноголовиками фалличность за мухомором, особенно молодым, можно привести дополнительные объяснения тому, почему серому Волку, проглотившему бездумно юную Красную шапочку так поплохело и, в конечном итоге, не поздоровилось.
Быть под мухой
Теперь, коли речь дошла до алкогольных фразеологизмов, нельзя, в связи с основным предметом данной речи, обойти вниманием фразу "Быть под мухой". Ее, собственно, можно констатировать - если не выходить за рамки сугубо алкогольного контекста - но о том, от чего и почему она имеет отношение к алкоголю можно только гадать и строить предположения. Одно из них, отнюдь не претендующее на истинность-основательность, следующее: человек, принявший алкоголь, некоторое (весьма краткое время в общей "картине отравления") ощущает подъем энергии и эйфорию, отдаленно напоминающие стабильное действие мухомора в малых и средних дозах. Т.е. выпивший алкоголя становится в известном смысле, "парнем с мухоморинкой" - параллель фразе "девушка с изюминкой", где изюм, естественно, сушеный виноград; и тогда на него, теоретически, как бабочки на яркий огонек, могут слететься и мухи. Идя дальше по этой зыбкой ассоциативной тропе, можно было бы попытаться представить сначала такую картину: на шляпке большого красного мухомора сидят в "трансе" ровно столько мух, сколько на сей шляпке белых точек. Причем сидят они как раз на этих самых точках, кои - скажем так - являются для них, этих бионических прототипов вертолетов, "посадочными площадками". Засиженный таким образом мухомор, превращается из красно-белого в красно-черный. Возможно ли такое? Вернее, возможно ли, чтобы этот гриб от природы - сохраняя свои "внутренние" свойства - имел такую окраске? Были ли бы у него в таком случае шансы стать любимым и наиболее частым детским и сказочным символом - о чем говорилось выше? Ведь доказано "наукой", что цвет, равно как и звуковая гамма, действует на самые глубинные слои бессознательного, действуют напрямую.
Что общего у мухомора с панками?
Далее, коли речь коснулась языка - в данном случае языка угро-финской семьи, считаюшейся учеными одной из древнейших - нельзя обойти вниманием следующий занятный факт (который, конечно, есть на первый взгляд, факт сугубо интеркультурной игры): на языке хантов, относящемся к той же угро-финской семье, мухомор называется словом ... "панк"!
Известно, что к нам, в современный русский язык слово, звучащее и пишущееся идентично, пришло из английского языка. Оно означает подростка или молодого человека того или иного пола, который своим вопиющим внешним видом и особым поведением (в идеале не дотягивающим до откровенных правонарушений или имеющим место вне интересов юрисдикции) обращает на себя внимание, кричит своей кричащей внешностью-одеждой о своей "личности", иначе говоря "я-кает", ну и т.п., долго пояснять не нужно. Панк - это, можно сказать, вполне сознательный маргинал, активно, мухомористо заявляющий о своей маргинальности, о своем стоянии на "грани" и на пути-дороге "нормальных людей" в темном лесу современного большого города, в так называемых каменных джунглях. Настоящие мухоморы (кстати в перестроечном СССР была полупанк-рок-группа под названием "Мухоморы") тоже по преимуществу ведут себя в лесу, среди массы прочей растительности именно как маргиналы - вызывающе возникают, восстают на границе деревьев и людских тропок, а бывает, и целыми шеренгами, красно-белыми ратями выстраиваются, без преувеличения на километры вдоль лесозащитной полосы, отделяющей какое-нибудь злаковое поле от шоссейных и железных дорог; случается на участке длиной метров в двадцать встречается до тридцати экземпляров в ряд.
Словарь английского сленга и эвфемизмов, уже цитировавшийся, дает слово "панк" ("punk") отдельной статьей с восемью значениями, но этимологии не указывает. В этом месте вполне допустимо предположить, что это слово было заимствовано в свою очередь в английский язык из языка северо-американских индейцев, который считается доказанно-родственным угро-финским языкам Сибири. Тут существует и обратная связь особым образом работающая на высказанное предположение - сколь бы дерзким оно на первый взгляд ни казалось. Ханты - лесной народ охотников. Англичане называют своих охотников словом "hunters", а охоту словом "hunt". Стиль причесок панков (выбритые виски и гребни стоящих волос по центру бритой головы) несомненно "снят", пусть и неосознанно, с ритуально-боевых причесок индейцев. Краснокожих, то бишь. Этих самых мухомористых в мужском мире ребят, если судить по детским фильмам "про индейцев". Сюда же относятся панковские татуировки, "кожа" и "украшения". Один вид уличного панка - так же как и "панка" лесного - способен произвести ощутимый сдвиг в восприятии нормального человека, прохожего. И от того и от другого может, в крайнем случае, не поздоровиться.
Но городские панки на самом деле вовсе не так страшны как их малюют ( был такой перестроечный жестокий романс со словами: "Вы такие несча-а-а-а-стные, панки! Нету ма-а-а-а-мки у вас, нету па-а-а-пки...") и совсем не так серьезны в своих намерениях, как ревнивые мужья с одной стороны и мафиозные киллеры - с другой. То же самое справедливо и о лесных панках - вреда и угрозы для здоровья от них несравненно меньше, чем от обыкновенных сморчков-строчков, неправильно приготовленных или, скажем, рядовки тигровой - не говоря уже о бледных п/ог/анках.
Уличный панк вызывающе "мухоморист" на вид. Лесной мухомор - столь же вызывающе "панковит". В некоторых воспитательных детских книжках и мультфильмах о войне грибов мухоморы изображаются именно такими панками, задирами-забияками.
Уличные панки в подавляющем своем большинстве очень молоды. Старые панки среди людей - исключение. Соответственно существует даже презрительное прозвище "старый мухомор" - человек как бы желает сохранить мухомористые свойства молодости-силы-дерзости и ведет себя соответственно, но окружающим-то видно, что он уже стар. Может быть, суперстар.
С мухомористой панковостью связано еще одно свойство: заявлено ЯНЬская, марсианская природа мухомора. Это опять же отнюдь не значит, что после приема внутрь в человеке просыпается воинственность и агрессия, свойственные алкогольному опьянению. Об этом уже говорилось выше.
Идя дальше-дальше-дальше, т.е. можно бы сказать и на х ... по этой мужественно-ассоциативной тропе, легко "увидеть" панк-презерватив, исполненный не только в мухоморных цветах, что называется "головка к головке", но и снабженный выступающими белыми точками (каковая производственная практика действительно давно существует "за бугром") для улучшения стимуляции женских чувствилищ. Идея эта предстает в богатстве культурно-ассоциативных деталей: соитие при участии, точнее при посредничестве такого презерватива актуализировало бы всегда присутствующие, но дремлющие в подсознании человека земные культы плодородия. Мужчина в этом случае становился бы ребенком-Эдипом в "царственной красно-белой мантии" и одновременно грибом, пробивающим Мать-сыру Землю и пробивающимся в нее, и весь привычный, урбанистически-постельный акт, становясь и в ином смысле половым (т.е. земляным) "автоматом" переносился бы в мифически-природное, дающее силы, питающее пространство (конечно, в идеале участники такого соития должны бы предварительно воспринять внутрь пару настоящих природных "панков") Это - естественная сторона.
О цветовом аспекте мухомора
Таким образом осуществлен возврат - вполне в духе опытного грибника, ибо грибы ищутся и собираются именно при "хождении кругами" и "кружении на месте" в темном лесу - к тому, чем красен наш лес, чем он, иначе-синонимически говоря, украшен, красив; к волнующе и тревожаще красному цвету мухоморов. Рассмотрим же с максимальным вниманием сей - бросающийся в глаза первым - цветовой аспект мухоморов, точнее цветовой аспект воздействия мухоморов на людей.
Красный - как известно из теории цвета и из практики, будучи одним из самых основных, изначальных цветов спектра, т.е. таким, который невозможно получить путем смешения других "красок мироздания", является, можно сказать, цветом Божественным. Издавна красный считается цветом царским, символизирующим высшую власть - монаршии мантии были именно красного цвета. (Разновидность мухомора с коричневой шляпкой выделяют в отдельный вид, называемый Королевским мухомором /Amanita regalis/. Иногда его считают лишь разновидностью красного мухомора и называют Amanita muscaria var. umbrina, т.е. коричневый вариант красного мухомора). Красна и основополагающая жидкость человеческого организма - кровь. Т.е. снаружи человек бел, а внутри красен. Мухомор - наоборот. Это, конечно - по принципу дополнения - привлекает "стороны" обоюдно. Далее, из той же теории цвета: красный является дополнительно-контрастным цветом к зеленому, точно так же как белый к черному или желтый к синему. Применительно к господствующему зеленому цвету наших лесов и травянистых полян-опушек, это означает просто то, что мухоморы прямо-таки бросаются в глаза, сразу, издали заявляют о себе так, что невозможно не заметить, зовут так, что мимо трудно пройти, не остановившись, пленяют взор.
Более того, если взять идиому "темный лес" в таких устойчивых выражениях, как "жизнь - это темный лес" или "природа для нас - темный лес", то яркие, различных оттенков красного - от оранжевого до бордового - большие, заметные грибы будут служить чем-то вроде "огоньков в ночи", привлекающих внимание и сулящих если не прояснение-просвещение-просветление, то перемену и отдых, по крайней мере. И одновременно они служат "красным цветом", т.е. "стоп-сигналом" для нас, привыкших ориентироваться в городе по светофорам на опасных перекрестках (кстати то, что слово Светофор является несомненным дублетом слова Люцифер, мало кого смущает, даже самых набожных людей).
Иначе говоря, наше внимание-восприятие и воспитание делают так, что мухоморы как бы сигналят нам, людям, находящимся или оказавшимся в неведении-растерянности в "темном лесу": "Стоп! Обрати на меня внимание, верь собственным глазам. Склонись ко мне, подними меня до себя. Может быть я тебе что-то проясню".
Коротко о действии и эффекте мухомора
Те же, кто отважатся попробовать мухомор, дабы выйти из "порочного круга", должны знать, что мухомор - гриб не только видный, но и честный: если съесть в сыром виде один-два гриба (чего все же лучше не делать), может просто начать поташнивать и, либо окончится рвотой, либо благополучно бесследно минует (вся "картина отравления", приведенная ранее в сноске, по книге "Наркотики и яды" является вопиющим несоответствием действительности или, по крайней мере, огромным преувеличением, будучи, видимо, следствием элементарного незнания, за которым опять же стоит боязнь перешагнуть табу-наговор о мухоморе) и вслед за этим, часа через два наступит подъем энергии, легкая эйфория (отдаленно похожая на алкогольное опьянение, но без дури и всех неприятных сопутствующих, побочных эффектов и последствий спиртопития), которая может длиться от 4 до 12 часов, а у особо восприимчивых людей - до 24 часов. У некоторых, при опущенных веках могут ожить "образы" и сны будут чуть ярче, глубже и сильнее обычного. Кроме того обостряются рецепторы - особенно вкусовые, обонятельные и слуховые, именно в таком порядке - любая пища будет казаться невероятно вкусной, "райской", и съесть ее можно будет больше обычного, наслаждаясь каждым кусочком, каждой порцией. Во всем теле появится дополнительная сила при легкой поверхностной анестезии. Координация движений в дозах не являющихся крайне высокими (10-12 грибов и более) не нарушается. На следующий день, после пробуждения ото сна, который внешне ничем не отличается от обычного, всякое похмелье отсутствует и на целый день может сохраниться повышенная энергия. Желания тотчас повторить "опыт" не возникает.
О галлюциногенных свойствах мухомора
Здесь уже не раз отмечалось, что слухи о галлюциногенных свойствах мухомора, равно как и о его ядовитости сильно преувеличены. Повторюсь - чтобы иметь "галлюцинации" нужна весьма и весьма высокая доза, которой даже при желании не всегда удается достичь (время сбора, место, почва, характер леса, молодость-старость грибов плюс множество других "вводных", установить и учесть которые довольно сложно). Однако характерные и "самые лучшие" свойство этого гриба проявляются уже при малых и средних дозах: 1-2-3 небольших шляпки. Я имею ввиду уже описывавшийся прилив энергии, которую можно направить куда угодно, ибо она находится под контролем воли и разума, появление дополнительной физической силы (которая не является иллюзорной и не обманывает человека относительно его возможностей, как это бывает - по свидетельствам - от ЛСД, т.е. не возникает желания летать, выпрыгивая из окон высоких этажей, останавливать пальцем поезда и т.п.), ровная эйфория при обострении и "облагораживании" обоняния, слуха и вкуса, повышение приемлемости миропорядка одновременно - и это парадоксально - с усилением положительной оценки собственной личности, проступание в "себе и в мире" черт красоты, черт прекрасного, состояние глубокого внутреннего покоя - как от созерцания красоты-порядка вокруг, так и от сознания собственной красоты-силы. Никакого опийного "эскапизма", кокаинового "петушения" или гашишной быстрой смены модусов восприятия - от блаженства до страха. И все это может длиться от 4-х до 24 часов с вышеописанной небольшой дозы, в зависимости от субъективной восприимчивости воспринимающего. Эффект, как указывалось, может быть продлен, если человек пьет собственную мочу (или, в случаях высокой "продвинутости", исключительной близости-доверительности - мочу других участников "церемонии", что само по себе заряжает новыми братско-сестринско-племенными смыслами). Координация при умеренных дозах не нарушается, так что можно заниматься практически любой деятельностью.
О символизме в сказках и литературе
В этой связи могут по-особому заиграть два эпизода из произведения другого классика русской словесности, из пушкинской поэмы "Руслан и Людмила" (ведь упорно считается, что Пушкин был не просто эзотерически "одарен" как стихийный гений, но и "реально" был посвящен в различные тайные общества типа масонов и розенкрейцеров). Я имею ввиду, во-первых, эпизод с гигантской головой, торчащей из земли, которую Руслан срубает мечом и получает волшебную силу, а во-вторых, эпизод с Черномором (или, может быть, ЧерМномором, т.е. Красно-мором) и его командой из 33-х "витязей прекрасных"), которые появляются из пучины в "чешуе как жар горя".
Другие классические сказочные сюжеты при рассмотрении их с соответствующих позиций, могут оказаться тоже в изрядной степени "мухомористыми". Взять хотя бы "Красную шапочку". В нашем столетии этой сказке обычно дается фрейдистко-фаллическая интерпретация - и это неудивительно, поскольку сам Фрейд был знаком, кроме алкоголя, только с опиумом и кокаином. Однако сохраняя откровенную, несравненную даже с грибами-красноголовиками фалличность за мухомором, особенно молодым, можно привести дополнительные объяснения тому, почему серому Волку, проглотившему бездумно юную Красную шапочку так поплохело и, в конечном итоге, не поздоровилось.
Быть под мухой
Теперь, коли речь дошла до алкогольных фразеологизмов, нельзя, в связи с основным предметом данной речи, обойти вниманием фразу "Быть под мухой". Ее, собственно, можно констатировать - если не выходить за рамки сугубо алкогольного контекста - но о том, от чего и почему она имеет отношение к алкоголю можно только гадать и строить предположения. Одно из них, отнюдь не претендующее на истинность-основательность, следующее: человек, принявший алкоголь, некоторое (весьма краткое время в общей "картине отравления") ощущает подъем энергии и эйфорию, отдаленно напоминающие стабильное действие мухомора в малых и средних дозах. Т.е. выпивший алкоголя становится в известном смысле, "парнем с мухоморинкой" - параллель фразе "девушка с изюминкой", где изюм, естественно, сушеный виноград; и тогда на него, теоретически, как бабочки на яркий огонек, могут слететься и мухи. Идя дальше по этой зыбкой ассоциативной тропе, можно было бы попытаться представить сначала такую картину: на шляпке большого красного мухомора сидят в "трансе" ровно столько мух, сколько на сей шляпке белых точек. Причем сидят они как раз на этих самых точках, кои - скажем так - являются для них, этих бионических прототипов вертолетов, "посадочными площадками". Засиженный таким образом мухомор, превращается из красно-белого в красно-черный. Возможно ли такое? Вернее, возможно ли, чтобы этот гриб от природы - сохраняя свои "внутренние" свойства - имел такую окраске? Были ли бы у него в таком случае шансы стать любимым и наиболее частым детским и сказочным символом - о чем говорилось выше? Ведь доказано "наукой", что цвет, равно как и звуковая гамма, действует на самые глубинные слои бессознательного, действуют напрямую.
Что общего у мухомора с панками?
Далее, коли речь коснулась языка - в данном случае языка угро-финской семьи, считаюшейся учеными одной из древнейших - нельзя обойти вниманием следующий занятный факт (который, конечно, есть на первый взгляд, факт сугубо интеркультурной игры): на языке хантов, относящемся к той же угро-финской семье, мухомор называется словом ... "панк"!
Известно, что к нам, в современный русский язык слово, звучащее и пишущееся идентично, пришло из английского языка. Оно означает подростка или молодого человека того или иного пола, который своим вопиющим внешним видом и особым поведением (в идеале не дотягивающим до откровенных правонарушений или имеющим место вне интересов юрисдикции) обращает на себя внимание, кричит своей кричащей внешностью-одеждой о своей "личности", иначе говоря "я-кает", ну и т.п., долго пояснять не нужно. Панк - это, можно сказать, вполне сознательный маргинал, активно, мухомористо заявляющий о своей маргинальности, о своем стоянии на "грани" и на пути-дороге "нормальных людей" в темном лесу современного большого города, в так называемых каменных джунглях. Настоящие мухоморы (кстати в перестроечном СССР была полупанк-рок-группа под названием "Мухоморы") тоже по преимуществу ведут себя в лесу, среди массы прочей растительности именно как маргиналы - вызывающе возникают, восстают на границе деревьев и людских тропок, а бывает, и целыми шеренгами, красно-белыми ратями выстраиваются, без преувеличения на километры вдоль лесозащитной полосы, отделяющей какое-нибудь злаковое поле от шоссейных и железных дорог; случается на участке длиной метров в двадцать встречается до тридцати экземпляров в ряд.
Словарь английского сленга и эвфемизмов, уже цитировавшийся, дает слово "панк" ("punk") отдельной статьей с восемью значениями, но этимологии не указывает. В этом месте вполне допустимо предположить, что это слово было заимствовано в свою очередь в английский язык из языка северо-американских индейцев, который считается доказанно-родственным угро-финским языкам Сибири. Тут существует и обратная связь особым образом работающая на высказанное предположение - сколь бы дерзким оно на первый взгляд ни казалось. Ханты - лесной народ охотников. Англичане называют своих охотников словом "hunters", а охоту словом "hunt". Стиль причесок панков (выбритые виски и гребни стоящих волос по центру бритой головы) несомненно "снят", пусть и неосознанно, с ритуально-боевых причесок индейцев. Краснокожих, то бишь. Этих самых мухомористых в мужском мире ребят, если судить по детским фильмам "про индейцев". Сюда же относятся панковские татуировки, "кожа" и "украшения". Один вид уличного панка - так же как и "панка" лесного - способен произвести ощутимый сдвиг в восприятии нормального человека, прохожего. И от того и от другого может, в крайнем случае, не поздоровиться.
Но городские панки на самом деле вовсе не так страшны как их малюют ( был такой перестроечный жестокий романс со словами: "Вы такие несча-а-а-а-стные, панки! Нету ма-а-а-а-мки у вас, нету па-а-а-пки...") и совсем не так серьезны в своих намерениях, как ревнивые мужья с одной стороны и мафиозные киллеры - с другой. То же самое справедливо и о лесных панках - вреда и угрозы для здоровья от них несравненно меньше, чем от обыкновенных сморчков-строчков, неправильно приготовленных или, скажем, рядовки тигровой - не говоря уже о бледных п/ог/анках.
Уличный панк вызывающе "мухоморист" на вид. Лесной мухомор - столь же вызывающе "панковит". В некоторых воспитательных детских книжках и мультфильмах о войне грибов мухоморы изображаются именно такими панками, задирами-забияками.
Уличные панки в подавляющем своем большинстве очень молоды. Старые панки среди людей - исключение. Соответственно существует даже презрительное прозвище "старый мухомор" - человек как бы желает сохранить мухомористые свойства молодости-силы-дерзости и ведет себя соответственно, но окружающим-то видно, что он уже стар. Может быть, суперстар.
С мухомористой панковостью связано еще одно свойство: заявлено ЯНЬская, марсианская природа мухомора. Это опять же отнюдь не значит, что после приема внутрь в человеке просыпается воинственность и агрессия, свойственные алкогольному опьянению. Об этом уже говорилось выше.
Идя дальше-дальше-дальше, т.е. можно бы сказать и на х ... по этой мужественно-ассоциативной тропе, легко "увидеть" панк-презерватив, исполненный не только в мухоморных цветах, что называется "головка к головке", но и снабженный выступающими белыми точками (каковая производственная практика действительно давно существует "за бугром") для улучшения стимуляции женских чувствилищ. Идея эта предстает в богатстве культурно-ассоциативных деталей: соитие при участии, точнее при посредничестве такого презерватива актуализировало бы всегда присутствующие, но дремлющие в подсознании человека земные культы плодородия. Мужчина в этом случае становился бы ребенком-Эдипом в "царственной красно-белой мантии" и одновременно грибом, пробивающим Мать-сыру Землю и пробивающимся в нее, и весь привычный, урбанистически-постельный акт, становясь и в ином смысле половым (т.е. земляным) "автоматом" переносился бы в мифически-природное, дающее силы, питающее пространство (конечно, в идеале участники такого соития должны бы предварительно воспринять внутрь пару настоящих природных "панков") Это - естественная сторона.
