Достойная жизнь
На протяжении всей книги мы разоблачали иллюзии и наведывались к разным нашим «я». Мы узнали, что наш личный нарратив далеко не точен и формируется воспоминаниями, сжимаемыми по каноническим переживаниям, называемым базисными функциями, которые в свою очередь придают ту или иную окраску всему, что мы испытываем. В то же время наш байесовский мозг создает наиболее вероятную интерпретацию любого события, заполняя пробелы в восприятии вымыслом. Кроме того, наше восприятие приправляется суждениями других людей, а идеи, которые нам кажутся нашими собственными, скорее всего, откуда-то заимствованы. И теперь, помня обо всем вышеизложенном, мы возвращаемся к вопросу, заданному в самом начале книги: какое из наших «я» настоящее? То, как мы воспринимаем себя сами? То, как представляют нас другие? То, как мы преподносим себя другим?Как вы уже догадываетесь, ответ — всё в совокупности. Задачу выстраивания нарратива мне нравится сравнивать с работой режиссера. У нас есть отснятый материал — подборка жизненных кадров, — и мы постоянно монтируем их так, чтобы получалось связное повествование. Задача режиссера — выдать продюсеру и прокатчикам готовый фильм. Только если считать готовым фильмом всю жизнь целиком, аналогия рушится, поскольку вряд ли вам захочется предъявлять зрителю окончательную версию лишь после смерти. Однако нарративы работают в других временных масштабах, так что полезнее будет представлять личный нарратив как серию фильмов.
Вспомните свои любимые ленты с продолжениями. Какие из них выдерживают проверку временем? На ум приходит трилогия «Крестный отец», но это история на несколько поколений, с расползающимся до необъятных размеров количеством персонажей, поэтому в качестве модели личного нарратива она нам плохо подходит. Может быть, тогда изначальная трилогия «Звездных войн» (части IV, V и VI)? Хотя эпическим размахом она даже превосходит «Крестного отца», в основе своей это все-таки история одного человека — Люка Скайуокера. Мы уже разбирали, насколько «Звездные войны» соответствуют формуле мономифа, выведенной Кэмпбеллом. Другие трилогии, в которых прослеживается главным образом судьба одного героя, «Терминатор», «Рокки», «Девушка с татуировкой дракона», «Матрица», «Безумный Макс», «Чужой», «Индиана Джонс» и «Властелин колец».
Эти истории выделяются из общей массы, поскольку, как учит нас специалист по сценарному мастерству Роберт Макки, «мы рассказываем истории о тех, кому есть что терять — семью, карьеру, идеалы, возможности, репутацию, реалистичные надежды и мечты» . И хотя он говорил это о сценариях для театра и кино, его утверждение вполне применимо и к личным сюжетам. Нас захватывают истории о людях, которые преодолевают подобные проблемы, потому что всем нам точно так же есть что терять. Из фильмов можно извлечь важные уроки — как для жизни, так и для нейронауки, — поскольку они осмысливают и наполняют смыслом человеческое существование. Кроме того, они служат идеальным примером сжатого нарратива. Просто задумайтесь, сколько всего удается упаковать в два часа экранного времени. Фильмы притягивают нас, поскольку содержат простые истины, говорящие о человеческом уделе с точки зрения других людей. Мы любим фильмы, потому что они перекликаются с нашим собственным непрекращающимся нарративом. Анализируя более тщательно, что необходимо для создания хорошего фильма, мы можем поучиться создавать истории, которые нам хотелось бы прожить. И как я уже не раз говорил, человек есть то, что он ест. Если вы согласны с тем, что ваше представление о себе проистекает из историй, которые вы себе рассказываете, логично, что, рассказав себе другую версию истории, вы можете сами стать другим.
«Но ведь мой нарратив уже наполовину создан, — возразите вы. — Нельзя же изменить историю и просто взять и начать все заново». Вообще-то можно.
Мы привыкли к тому, что у историй есть начало, середина и конец. Эту классическую трехчастную структуру описывает немецкий романист XIX в. Густав Фрейтаг. Проанализировав древнегреческие и шекспировские пьесы, Фрейтаг определил, что все они строятся по предсказуемой схеме нарастания и ослабевания действия, известной теперь как пирамида Фрейтага. Именно эта схема по-прежнему главенствует в сценариях фильмов. Не называю ее формулой только потому, что это описание, а не предписание.
И все-таки наш личный нарратив не обязательно должен в точности повторять биологический. Хотя у человеческой жизни всегда есть естественное начало и конец, сами по себе они интереса с нарративной точки зрения не представляют. Кому интересно слушать, что Имярек родился, пережил всякое хорошее и плохое и в конце концов умер? Нет, нам интересны перипетии. В какие передряги он попадал? Что рисковал потерять? Удалось ли ему выкарабкаться или он потерпел поражение? И главное, зачем все это было?
Именно эти мотивы прослеживаются в хороших историях, потому что именно этим мотивам мы отдаем предпочтение в собственных нарративах. Но и они должны с чего-то начинаться. В отличие от истории никому не интересного Имярека, большинство хороших историй начинаются не с рождения главного героя (если только его не зовут Дэвид Копперфильд). Они начинаются in medias res — в гуще событий. «Одиссея» Гомера начинается после Троянской войны, и о жизни героя мы узнаём, слушая эпопею о его возвращении домой.
В наших собственных нарративах нам бывает трудно отойти от последовательного развития событий: наш нарратив естественным образом выстраивается непрерывной цепочкой из прошлого, от самых ранних наших воспоминаний. Но допустим, что вам все-таки удастся выйти за его рамки. Вот тогда вы сможете рассказать новую историю. Начавшуюся сегодня.
Однако, чтобы начать новую историю, нам все равно понадобится схема или шаблон. Мы не можем начать историю, не понимая, куда она ведет, поскольку в таком случае она будет читаться как череда дневниковых записей — хроника событий, освещаемых по мере их возникновения без осознания их смысла и значимости. Большинство из нас по умолчанию склоняются к формату путешествия героя. Что ж, вполне достойный формат. Но, мне кажется, можно отыскать идею получше — у философов древности.
Понятие достойной жизни восходит к таким мыслителям, как Платон, Аристотель и Конфуций. Хотя ради развлечения истории о путешествиях героев рассказывали довольно часто, совсем не обязательно они преподносились как модель, по которой слушатель должен был строить собственную жизнь. В основе древнегреческой этики лежало понятие
Будь ласка,
Увійти
або
Реєстрація
щоб переглянути вміст URL-адреси!
, что можно приблизительно перевести как «процветание». Иногда эквивалентом эвдемонии называют счастье, однако понятие счастья у древних греков подразумевало не только добродетельную жизнь, но и положение в обществе. Платон в качестве основных добродетелей порядочного афинянина называл храбрость, мудрость, справедливость и умеренность. Порядочный гражданин обходился без излишеств, имел мужество быть честным сам с собой, становился мудрее, усваивая жизненные уроки, и делился опытом с другими, ища справедливости у сограждан. На другом краю света точно так же помещал добродетели в центре своей этической парадигмы, диктующей людям, как им жить, другой философ — Конфуций. Дао у древних китайцев означало примерно то же, что эвдемония у древних греков. Конфуций пришел к выводу, что дао складывается не из личных достижений, а из того, как человек обращается с окружающими в повседневной жизни. Драматические моральные дилеммы и
Будь ласка,
Увійти
або
Реєстрація
щоб переглянути вміст URL-адреси!
не имели в Древнем Китае такого значения, как в западном каноне. Этика добродетели может послужить альтернативой путешествию героя, которое, откровенно говоря, задирает планку слишком высоко и ставит во главу угла личный подвиг, подразумевающий сокрушение зла героем. Кроме того, я думаю, что добродетель в классическом ее понимании — именно то, что большинство хотело бы обрести.Хотя путешествие героя и добродетельная жизнь дают нам обширные шаблоны для нарратива, создавать жизненный нарратив они не учат. Поучиться этому я предлагаю у Виктора Франкла, австрийского психиатра, который несколько лет провел в нацистских концлагерях. Он ближе всего подходит к тому, что мы все ищем в своих нарративах, — наполнению жизни смыслом.
Теория Франкла, которую он называет логотерапией, в корне отличалась от психотерапии Зигмунда Фрейда. Если Фрейда интересовало прошлое человека, то Франкл сосредоточивался на «смыслах, предполагавших осуществление в будущем». Он пришел к выводу, что причины экзистенциального кризиса нужно искать в разрыве между имеющимся положением дел и тем, что человек хочет от будущего. Если настоящее не дает никакой надежды на будущее, возникает экзистенциальное истощение, оставляющее у нас в душе черную дыру, которую можно обозначить вопросом «Зачем жить?». Симптомом этого истощения, пишет Франкл, выступает «воскресный невроз» (ныне используют термины «воскресная тревога» и «предпонедельничный мандраж») — хандра, которая одолевает человека перед началом новой рабочей недели, когда труд не приносит удовлетворения. Цель логотерапии — подсказать человеку, в каком направлении двигаться, чтобы найти смысл жизни.
Как мы это делаем? Мы рассказываем истории. Себе и другим. Да, это и вправду так просто. Смысл возникает из создаваемых нами нарративов.
Виктор Франкл видит три пути к обретению смысла. Первый путь — создать что-либо или совершить некий значимый поступок. Если смотреть с точки зрения нарративных форм, это эквивалент «Путешествия героя». Второй путь испытать какие-то чувства или кого-то встретить. Этот путь Франкл связывает с любовью, которая, на его взгляд, являет собой единственный способ увидеть другого человека «насквозь». Третий путь — страдания. В самих страданиях смысл найти трудно, поэтому Франкл предлагает попавшему в беду проецировать себя в будущее. А затем, предвосхищая теорию сожаления, Франкл просит это будущее «я» оглянуться и представить, какие уроки он вынесет из пережитого.
Логотерапия — блестящее руководство по написанию личных нарративов. Заметьте, я говорю о написании, а не переписывании. Это большая разница. В предыдущей главе мы говорили о сожалении, которое обращается как в прошлое, так и в будущее. Я не предлагаю переписывать прошлое. Зато мы можем почерпнуть у логотерапии и других методик способы творить будущее. Мы будем пользоваться теми же приемами, которые применяют хорошие писатели. Мы не будем разгадывать загадку смысла жизни. Мы начнем с вопроса попроще: «А что, если?..»
Эта стратегия лучше работает в пространстве вымысла, поскольку в скучных подробностях реальной действительности слишком легко увязнуть. Вымысел снимает с нас оковы хронологии. И помните, мы всего лишь упражняемся. Дайте волю воображению.
Вот вам мысленный эксперимент на тему диссоциации: вообразите, что у вас есть возможность клонировать себя так, чтобы клон в точности копировал не только ваше тело, но и мозг со всеми вашими воспоминаниями.
И вы тут же попадаете на первую развилку в нарративе. Вы можете жить своей прежней жизнью и писать историю новой жизни своего клона, либо ваше место займет клон, а вы будете писать историю собственной новой жизни. Конечно, сразу же возникают и метаверсии, а именно: что произойдет с человеком, который останется жить своей жизнью, зная, что параллельно где-то живет его альтернативная версия, и наоборот. Но их мы пока рассматривать не будем, так что выбирайте из двух основных замыслов: либо вы начинаете новую жизнь, либо клон.
Следующая задача — наметить для вашей истории временные рамки. Здесь мы слегка отходим от кинематографической формулы. В большинстве фильмов действие укладывается в промежуток от нескольких дней до нескольких недель. Бывают и исключения, в том числе относительно редкие примеры, в которых экранное время равно реальному, как в «Собачьем полдне» (Dog Day Afternoon). Случается, что действие растягивается на годы или десятилетия («Форрест Гамп», «Крестный отец», «Космическая одиссея 2001 года»). Мы же с вами метим на не занятую кинематографом территорию отрезков времени от одного до десяти лет. Для сколько-нибудь ощутимых изменений требуется как минимум год, но чаще гораздо больше. Наверное, один год это слишком быстро, а десять слишком далеко. Так что, пожалуй, возьмем лет пять, это оптимально.
Попробуйте представить, что будет делать ваш клон. Он может стать кем захотите. Кем он будет через пять лет? Это финал истории, на которую вы настраиваетесь, но сразу представить себе этот завершающий кадр, полагаю, не получится. Вспомним инструменты сторителлинга и спросим себя, что этого вашего клона заботит. Ему переданы все ваши воспоминания и ценности, так что вам остается только покопаться в себе. Если бы вы были этим клоном, что бы вы хотели?
Мне показалось полезным позаимствовать некоторые приемы из системы принятия решений, которую обычно используют в сельском хозяйстве. Называется она комплексным подходом (Holistic Management). В основе ее лежат два принципа: (1) природа функционирует в комплексе, а значит, нам нужно оглянуться вокруг в поисках взаимосвязей с другими людьми и средой — иными словами, отследить свое расширенное «я»; и (2) вы должны понимать свою среду. Это хороший совет для всех. Следуя ему, можно выстроить ряд практик, позволяющих добиваться конкретных целей. Но прежде вам придется решить, что вы хотите или, если героем истории все-таки будет ваш клон, что хочется ему.
Начать, думаю, лучше с характеристик, касающихся качества жизни. Что ценит ваш клон спустя пять лет? Запишите несколько утверждений — в настоящем (это важно) времени. Постарайтесь набрать не меньше пяти пунктов, охватив такие сферы, как отношения, финансовые ожидания, физическое и психическое здоровье, поводы для радости и то, чему вы (или ваш клон) хотите отдавать свое время. Если вы задумываете путешествие героя, утверждения должны строиться вокруг подвигов и достижений. Если ориентируетесь на этику добродетели, они должны отражать ее идеалы. Вот утверждения для примера — ваши должны транслировать ваши собственные ценности, которые всецело разделяет и ваш клон:
- У меня есть тесный круг родных и коллег, на которых я полагаюсь и к которым могу при необходимости обратиться за советом и помощью.
- Мы с женой уделяем достаточно времени друг другу.
- Я не сорю деньгами, но у меня достаточно ресурсов для комфортной жизни.
- У меня нет долгов.
- Я ухожу в отпуск по крайней мере раз в год.
- Мне хватает здоровья и сил на походы и велопоездки.
Упражнение может показаться банальным, но в действительности оно побудит о многом задуматься, поскольку в нем схвачена самая суть вопроса «Как бы мне переориентировать свою жизнь, чтобы приоритетом стало обретение смысла?» Мы часто не оставляем себе времени обстоятельно обдумать, что для нас важно, поэтому сформулировать ценности бывает трудновато. Если переосмысление непосредственно затрагивает еще кого-либо — спутника жизни, ребенка, родителей, — хорошо бы проделать это упражнение вместе с ними. Только обязательно записывайте сформулированные утверждения, причем своими словами. Этой записью — от руки или на компьютере — вы конкретизируете результаты раздумий и запечатлеваете свои нынешние мысли, чтобы возвращаться к ним в будущем.
Не исключено, что создать удовлетворяющий вас список целей удастся не с первого раза. Но когда это получится, у вас будет опись того, что важно для вас и вашего клона, а также дорожная карта, указывающая, как к намеченному прийти. Поздравляю, теперь у вас есть костяк нового нарратива, который уже устремляется вперед.
Возможно, посмотрев на получившийся перечень, вы почувствуете, что выполнить намеченное совершенно неосуществимо. Может быть, у вас сейчас проблемы в отношениях, и вам трудно из этих сложностей выпутаться. Тогда поручите задачу клону — пусть он займет ваше место и освободит вас. В любом случае перед вами встает потрясающая моральная дилемма — продолжать или нет жить так, как вы жили до сих пор. Поскольку никто не узнает, что клон — это не вы, на других людях (детях, например) ваш выбор никак не отразится. Вот теперь вы могли бы приступать к написанию истории (хотя для упражнения это уже не обязательно).
Обязательно другое — чтобы ваши характеризующие утверждения и прилагающиеся к ним цели служили альтернативной парадигмой для интерпретации того, что будет с вами происходить на дальнейшем пути. Не забывайте, что нарративы в нашей голове определяются двумя процессами — компрессией (сжатием) и предсказанием будущего. Сжатие обеспечивает возможность хранить и воспроизводить воспоминания по базисным функциям. На основании тех же базисных функций в ходе предсказания мы интерпретируем новые события и храним их как отклонения от уже уложенных в нашей голове нарративов. Чтобы создавать новые нарративы, можно побудить систему интерпретировать события иначе — с помощью тех самых списков утверждений, характеризующих вашу жизнь и намеченные цели. Если получается плоховато, спросите себя: «Как смотрел бы на этот мир мой клон?»
По сути, вы создаете себе альтер эго путем диссоциации. Порождаете мистера Хайда для своего доктора Джекила. Или наоборот. Кому-то, возможно, не понравится предложение собственными руками устраивать себе раздвоение личности. Но наша цель не в этом. Я вижу в создании воображаемой амбициозной альтернативной личности полезный инструмент для перефокусировки восприятия. Если хорошая книга позволяет нам побывать на месте главного героя, что мешает любому из нас представить себя на месте того, кем нам хотелось бы стать?
Только не думайте, что все пройдет как по маслу. Препятствий будет немало, как внешних, так и внутренних. Внутренние связаны с тем, что вам нужно вообразить альтернативные сюжетные линии. Выдуманный клон — это нарративный прием, который должен раскочегарить ваше воображение. Для той же цели используются вопросы, которые начинаются с «А если бы?..»: «А если мне уйти с этой работы?» или «А если бы мне вернуться в вуз?». Обратите внимание, что я не включаю очевидное контрфактическое «А если бы я выиграл в лотерею?». Помимо того что выигрыш практически невероятен, он еще и совершенно не зависит от нас. Утверждения в духе «А если бы…» лучше всего действуют, когда у вас сохраняется агентность (субъектность). Только вы можете решить, оставаться на нынешней работе или заняться чем-то другим. Только вы можете решить, продолжать отношения с кем-то или прервать их. Только вы можете решить, переезжать ли в другой город. Разумеется, у каждого решения будут свои издержки, но на этот счет у нас есть урок, извлеченный из предыдущей главы: поглядывать в гипотетическое будущее, проверяя, не ждет ли нас там сожаление о сделанном или о несделанном. Внешние препятствия для альтернативного нарратива связаны с тем, что он затронет окружающих вас людей. Упражнение «А если…» предполагает, кроме прочего, необходимость вообразить «круги по воде», расходящиеся от вашего поступка. В идеале вы подключите к этой игре значимых для вас людей, и тогда сценарий «А если мне уйти с работы?» может превратиться в «А если нам уйти с работы?». Не удивляйтесь, если не найдете понимания. Упражнение и самому нелегко выполнять, а уж вовлечь кого-то еще труднее раз в десять.
Ни одно стоящее дело легким не будет, поэтому я хочу закончить эту главу словами поддержки. Перемены возможны. Гипотетические альтернативы, обозначенные в предыдущем абзаце, даются тяжело, потому что нас удерживает страх — страх потерять имеющееся и страх перед неизвестностью. Но он не помешает нам изменить свой нарратив. Жизнь — это череда событий, нарратив — то, что они для вас означают, — вот главное, о чем вам нужно помнить. Может быть, сама череда событий от вас и не зависит, но уж то, как их излагать, полностью в вашей власти.
